Новый мир-журнал 2018 (№ 4)

Анонс апрельского (№ 4) номера журнала «Новый мир»

 ПРОЗА

 Олег Ермаков. Голубиная книга анархиста. Фрагмент романа

Новая проза Ермакова – новая и по материалу, и по сюжету, и по героям, и по поэтике. Здесь жестко прописанный реалистический план: фермерское хозяйство, затерянное в глубинах России, и его обитатели, среди которых – двое бродяжек, ставших на время подсобными рабочими: девушка-бомжиха из тоталитарной секты и молодой парень «анархист по жизни». Вот этот «реалистический план» просвечивает у Ермакова планом символическим, «сновидческим», связанным с мотивом бегства главных героев, спасающих в себе нечто сокровенное.

Борис Земцов. Сочельник строгого режима. Рассказ

Сегодняшнее продолжение русской лагерной прозы с практически с тем же, освоенным нами по прозе Шаламова и Солженицына предметным миром неволи и ее лексиконом («этап», «шмон», «шконка», «конвой», «зона» и т. д.); жизненный материал (и личный опыт) для написания этого рассказа автору выпало собирать с 2008 по 2011 год.

 Николай Фоменко. Как я был волонтером. Рассказ

Люди на войне, деньги на войне – быт современной войны, идущей на территории Донбасса.

 Михаил Немцев. Вперед, медленно поднимаясь. Из книги коротких очерков «Ясность и радость».

Эссеистская проза – «Встречая невежество лицом к лицу, люди знания иногда теряются, иногда шалеют. Многим опыт жизни в невежестве совершенно чужд, недоступен, как мужчине – жизнь в женском теле, а белому – опыт жизни в теле черного. Невежество не всегда сразу заявляет о себе. Чаще всего оно не нахально и не выпрыгивает вперед с заявлением, мол, здравствуйте, я невежество, считайтесь со мной. Оно в маске и смотрится добрым, ну – терпимым, или недужным, говорит порой витиевато»; «Многим приходится сосуществовать со всегда-закрытой дверью. Вот и люди невежества живут рядом со знанием, но для них знание – это функция от гугления. Там нет «истины», истины как переживания, как ценности как вещи» («Невежество»).

СТИХИ

Подборки стихотворений Олега Чухонцева «Гласы и глоссы. Извлечения из ненаписанного», Михаила Квадратова «Граждане и гномы», Дмитрия Данилова «Три стихотворения», Светланы Кековой «О раю, раю»

НОВЫЕ ПЕРЕВОДЫ

Мария Луиза Вайсман. Лесное сердце. Стихи. Перевод с немецкого и вступление Антона Чёрного

Антон Чёрный вводит в наш культурный обиход новое имя из немецкой поэзии ХХ века, Марии Луизы Вайсман (1899-1929), масштабы дарования которой европейскому читателю открылись только в начале 2000-х годов – «В страстности чувства, в смелости преломления речи, в калейдоскопичности симультанных образов Вайсман была близка к экспрессионистам, к Эльзе Ласкер-Шюлер и Георгу Траклю…»

 КОНТЕКСТ

Виктор Сенча. Как погиб Георгий Эфрон

Историческое исследование непроясненных обстоятельств гибели на фронте сына Марины Цветаевой Георгия Сергеевича Эфрона (1925 – 1944).

ОПЫТЫ

Владимир Губайловский. «Изучай геометрию, мальчик…» О поэзии Ольги Рожанской

Увы, достаточно часто повторяющаяся ситуация, когда значимость творчества поэта открывается для его современников через годы, а иногда и после смерти поэта, как – в очередной раз – случилось с творчеством замечательного поэта, нашего современника Ольги Рожанской (1951 – 2009): «Мы с Ольгой могли встретиться на какой-нибудь околомехматской тусовке. Она могла бы передать мне в какой-нибудь диссидентской компании «Хроники…». Я мог бы прийти к знакомым и услышать, как она читает стихи. /…/ Она ходила в студию Ольги Чугай. Я был знаком с Чугай с начала 80-х. В конец концов среди сотен самиздатских книжек и рукописей мне могли попасть в руки и стихи Рожанской. Я бы их не пропустил. Столько лет мы ходили по одним и тем же улицам, читали одни и те же книги. Говорили с одними и теми же людьми. Думали об одном. /…/ И вот теперь я читаю ее стихи и не понимаю, что мне делать? Да, я напишу о ее стихах. Я уже о них пишу. Но мне этого мало. Я хочу ее увидеть – и не могу. И никогда не смогу. Я опоздал. И Ольга Рожанская об этом написала:

Воистину, в стране моей

Есть, где двум птахам разминуться,

Из с лишним двадцати морей

Напиться, козликом проснуться,

И можно с ближним не столкнуться,

Идя по жердочке своей...»

 ПУБЛИКАЦИИ И СООБЩЕНИЯ

 Максим Артемьев. Солженицын и точная наука на службе вольнодумца

«В личности Александра Солженицына поражает такой, часто упускаемый из виду, факт – самый религиозный и консервативный из русских писателей-классиков XX века, тот, которого называли мистиком, иррационалистом, известный своим отказом от телефона в рабочем кабинете (чтобы не отвлекаться от писательства), был одновременно – и парадоксальным образом – самым технически образованным и грамотным из них», что во многом, как прослеживает автор, и определило его судьбу.

Михаил Эпштейн. В чей самолет я бы сел?

О Солженицыне как человеке, воспитанном еще и изучением точных наук, что в свою очередь формировало его как писателя: «… что бы я ни открывал у него: от «Ивана Денисовича» до торопливой записки в редакцию … … – каждая строка выведена с тщанием, с таким чувством стилевой, ритмической ответственности, как будто пишется для Вечного Читателя и Свидетеля».

 ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

Валерий Шубинский.  «Другие» обэриуты

«Другие» – это Дойвбер Левин /1904 – 1941/ (­«…единственный в содружестве «чистый прозаик», он написал в свой обэриутский период две повести, привлекшие к себе большое внимание, но не увидевшие света, а впоследствии утраченные. В диалоге с его прозой формировался прозаический стиль Хармса») и детский писатель и поэт, литературное наследие которого не слишком велико, но необыкновенно значимо, Юрий Владимиров /1908 – 1931/.