Эросипед и другие виньетки

Мемуарные виньетки Жолковского по прочтении преображаются в портрет автора. Этот портрет предстает в своего рода кубистическом стиле, в том смысле, что мы видим его в разных плоскостях: то как самонасмешника, то как симпатичного нарцисса, при одном срезе озорничающего стилиста прозы, при другом солидно-дерзновенного структуралиста и семиотика, с одного угла зрения завзятого богемщика, с другого поднаторелого университетского профа, сеятеля р. д. в.Впрочем, автор-герой до места в виньетках не жаден, напротив, тащит в них все разрастающуюся толпу персонажей жизни: здесь и друзья-филологи высшего класса, Щеглов, Мельчук, Иванов, здесь и сочинители разных жанров, Соколов, Лимонов, Аристотель, Пригов, "приближающийся к Пригову" Черчилль, удаляющийся Хемингуэй, рассаживающиеся в застолье Пастернак, Ахматова, Шкловский, а также множество американского академического народа.Для кого написана эта книга? Для нашего брата, российской кочевой толпы интеллектуалов. И написана она одним из нас, всем нам известным "Аликом", таким же, как мы все, "Пниным" различных, слегка уже перепутавшихся в автобиографиях кампусов, тем самым "Профессором 3.", давно застолбившим свое место в российско-космополитической литературе.